Всё хорошо, я постараюсь
Я ныряю и выплываю из глубин ядовитых болот. Каждый раз всё новое падение и такой же болезненный взлёт.
Ты скользишь по кромке воды, изредка вычерпывая грязь из лодки.
У нас на двоих только взвесь дымного воздуха с черной топки.
- Остальные просто прыгают с разбегу вниз, забывая про удар, который их ждет внизу. - Худой парень в лодке уже протягивает руку, он подплыл к сумасшедшей плавальщице-ныряльщице, хотя клялся убить, не таясь, если когда-то увидит рядом.
И что стоит принять руку, чтобы тебя втащили на борт. И было недолгое время закурить по одной, пока лодка идет на дно, но.
Моя трясина всегда останется только моей. А он...
Я хочу, чтобы его перья избавились от налипшей тины, высохли и, когда-то, оттолкнувшись, он взлетел, чтобы никогда не упасть, прочь от хлипкого суденышка и болот жизненного прозябания ни за что.
Я хочу. И, поэтому, приберегу дыхание, не размениваясь на долгие прощания... и вновь уйду на дно.
У меня есть ещё время. Слышишь, там, наверху. Только я и никого кроме. У меня нет анальгетиков против чужой боли.
Ты скользишь по кромке воды, изредка вычерпывая грязь из лодки.
У нас на двоих только взвесь дымного воздуха с черной топки.
- Интересно, а хоть кто-то летает?
- Угу.. когда есть деньги на "полет".
- Я не про такой полет! - Обида сквозит в голосе, а с виду.. да что там с виду - опять всё тело обхватила грязь.- Угу.. когда есть деньги на "полет".
- Остальные просто прыгают с разбегу вниз, забывая про удар, который их ждет внизу. - Худой парень в лодке уже протягивает руку, он подплыл к сумасшедшей плавальщице-ныряльщице, хотя клялся убить, не таясь, если когда-то увидит рядом.
И что стоит принять руку, чтобы тебя втащили на борт. И было недолгое время закурить по одной, пока лодка идет на дно, но.
Моя трясина всегда останется только моей. А он...
Я хочу, чтобы его перья избавились от налипшей тины, высохли и, когда-то, оттолкнувшись, он взлетел, чтобы никогда не упасть, прочь от хлипкого суденышка и болот жизненного прозябания ни за что.
Я хочу. И, поэтому, приберегу дыхание, не размениваясь на долгие прощания... и вновь уйду на дно.
У меня есть ещё время. Слышишь, там, наверху. Только я и никого кроме. У меня нет анальгетиков против чужой боли.